встретят ее эти люди, убитые горем, но не пойти не могла. Мать хотела спасти сына. Она считала, что для этого он должен был получить прощение родителей того человека, в смерти которого себя винил.
Мать Ивана Зою Ильиничну не выгнала, впустила в дом, усадила на диван и стала рассказывать про сына. Она перебирала его фотографии, приносила из комнаты поделки, сделанные когда-то рукой мальчишки, перебирала его любимые блюда, вспоминала об интересных походах, достижениях и прочих мелочах, из которых состоит жизнь ребенка. Эта женщина не говорила только о смерти сына, о его мучениях и боли, испытанной им.
Зоя Ильинична не знала, как подступиться к матери Ивана со своей просьбой.
Она все сидела и пыталась подобрать слова, а потом, когда поняла, что сделать этого не сможет, просто взяла и спросила:
– Вы можете съездить к Игорю?
Мать Ивана долго вглядывалась в лицо Зои Ильиничны, будто пыталась что-то на нем прочесть, потом молча кивнула, а через неделю обещание свое выполнила.
Игорь так проникновенно просил у нее прощения, она так трогательно убеждала его не винить себя ни в чем, что прослезились даже охранники, слышавшие все это.
Зоя Ильинична была счастлива. Она добилась своего. Ее сын возвращался к жизни, начинал строить планы и делиться с ней мечтами.
И вдруг, уже перед самой выпиской, Игорь захандрил. Он обращался к врачам с жалобами то на колики в животе, то на боль в суставах. Они терпеливо выслушивали, осматривали сложного пациента и назначали новый курс лечения.
Так продолжалось недели две. Потом мать прямо спросила сына, зачем он тянет время.
Игорь не сразу, но признался. Здесь, в больнице он привык к тому, что его жалеют, к нему относятся с пониманием. А там, за воротами, кем он снова станет? Тридцатилетним балбесом, по вине которого погиб хороший человек, так, да?
Мать начала разубеждать сына. Она говорила, что никто не станет его обвинять, а свое место в жизни он обязательно найдет. Вот и его друзья из полиции так считают.
Игорь выслушал мать, но мнения своего не изменил и даже обронил как-то, что друзей у него больше нет. Меня, мол, после выписки, кроме матери и отца, встретить будет некому. Зоя Ильинична эту фразу запомнила, обмозговала, а потом начала действовать.
Результатом ее активной деятельности и являлась толпа, собравшаяся у подъезда. Она хотела показать сыну, что люди, которых ты встречаешь на жизненном пути, могут стать настоящими друзьями, даже если вы познакомились при трагических обстоятельствах.
Игорь шел к подъезду и не переставал удивляться. Как много, оказывается, людей, которым небезразлична его судьба. Они пожимали ему руку, похлопывали по плечу, выкрикивали поздравления. Всюду доброжелательные лица, несущие позитив.
«Какое счастье, что я жив, – пронеслось в голове Игоря. – Как хорошо, что можно просто жить».
Потом был банкет. Куча закусок на самодельных столах, застеленных дешевыми одноразовыми скатертями. Напитки исключительно безалкогольные. Пироги на огромных подносах. Фрукты в пластиковых вазах из ближайшего гипермаркета. Все просто и в то же время по-домашнему.
На банкет остались все. Люди наслаждались праздником, душевной атмосферой и легким разговором.
Никто не вспоминал о братьях Ткаченко, так глупо потративших свою жизнь, разменявших свободу на сто тысяч рублей. Ровно столько пообещал заплатить им Мах за сведения об исчезнувших наркотиках. За месяц до описываемого события этот тип не вынес издевательств со стороны сокамерников и вскрыл себе вены в следственном изоляторе.
Люди обходили стороной и разговоры о несчастном Ване Веденееве, по молодости и по глупости поплатившемся за желание разбогатеть собственной жизнью.
А вот известие о благодарственном письме на гербовой бумаге, которое всего неделю назад получил полковник Гуров, обсуждалось со всех сторон. Дело в том, что руководство Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков высоко оценило вклад Льва Ивановича в общее дело. В письме так и говорилось: «Выражаем искреннюю благодарность за предотвращение появления новой линии распространения наркотиков в Москве и Московской области».
Разумеется, всем хотелось узнать, была ли выражена искренняя благодарность еще и в денежном эквиваленте, но ответ на этот вопрос никто так и не услышал. Впрочем, те из гостей, которые носили погоны, в этом не нуждались. Они не понаслышке знали, что у каждого опера бывают такие дела, главной наградой за раскрытие которых является чувство выполненного долга.
А деньги? Хорошо, конечно, когда они есть. Но все же простое человеческое счастье измеряется вовсе не ими.
Гадание на свинцовой гуще
Глава 1
Крики в соседнем доме затихли. Хлопнула дверца машины, взревел мотор. Джип резко взял с места и скрылся в темноте.
Только тогда Улитин наконец-то смог перевести дух. У соседей в последние минуты творился какой-то ужас! Может, оно и давно происходило, кто знает, только Егор Семенович проснулся лишь пять минут назад. Все это время он слышал, как кричала женщина. По всей видимости, это была Марина, дочь соседа. Улитин узнал ее голос. С ней наверняка творилось что-то страшное. Иначе человек не станет так надрываться.
Да, Улитин проснулся, но минуты две или три никак не мог сообразить, что происходит. Когда он наконец-то понял хоть что-то, дверца хлопнула, машина уехала.
«А ведь беда у них, у Рябошкаповых! – подумал Егор Семенович. – Может, то же самое, что у Чугунова стряслось. Выходит, нужно в полицию сообщить. Или не стоит это делать? Будешь тише сидеть, дольше проживешь. С другой стороны, какие неприятности мне могут грозить? Если из дома не выходить, к соседнему коттеджу не приближаться, ничего там не трогать, то никаких подозрений против меня быть не может. Этот самый Павел, сосед наш, человек неприятный. Помогать ему мне никак не хочется. Но позвонить, это ведь такая малость. Да, надо сообщить!»
Можно отметить, что другой человек на месте Егора Улитина первым делом кинулся бы будить супругу, чтобы перенести бремя решения важного вопроса на хрупкие женские плечи. Но Егор Семенович был человек другого склада. Все жизненные решения, малые или большие, он привык принимать сам, лично.
Поэтому Улитин прежде всего убедился в том, что его дражайшая супруга Валентина Трофимовна продолжает дрыхнуть и даже слегка похрапывает во сне. Потом он спустил ноги с кровати, нашарил тапочки, все так же, не зажигая света, нащупал телефон, лежавший на столике возле кровати, взял его и проследовал в гостиную.
Он затворил за собой дверь спальни, набрал сто двенадцать, услышал деловитый женский голос и сказал:
– Это вас беспокоит Улитин Егор Семенович из поселка Пятый квартал.